Короткая лесбийская проза [cборник] - Кэтрин Мэнсфилд

Короткая лесбийская проза

Оглавление

Кэтрин Мэнсфилд. Leves Amores (1901)

Моник Виттих. Les guérillères (1962)

Меррил Машрум. Ритуал ухаживания за женщиной в баре (стиль 50-х) (1982)

Бет Ньюджент. Город мальчиков (1992)

Виктория Шлутценберг. Мой случай (Ménage à Trois) (1992)

Кэти Экер. Язык тела (1993)

Кэтрин Мэнсфилд

Leves Amores

Мне никогда не забыть гостиницу Тисл. Мне никогда не забыть тот странный зимний вечер.

Я пригласила ее поужинать со мной и затем поехать в оперу. Ее комната располагалась напротив моей. Она согласилась, но — не могу ли я помочь зашнуровать корсаж ее вечернего платья с крючочками на спине? Конечно.

Было еще светло, когда я постучала в дверь и вошла. На ней была шелковая юбка с корсажем. Она умывалась, намыливая губкой лицо и шею. Она сказала, что уже почти готова и что я могу посидеть на кровати и подождать ее. Так я смогла оглядеться. Комната была мрачной, из единственного выходившего на улицу грязного окошка была видна прачечная с пыльными непрозрачными окнами. Я окинула взглядом низкую кровать, драпированную отвратительной желтого цвета занавеской с узором из виноградных лоз, кресло, гардероб с треснувшим зеркалом и умывальник. От вида обоев, свисавших лохмотьями со стен, мне было физически больно. На заплатах, что были менее выгоревшими и блеклыми, можно было различить узор из роз — бутонов и цветов; бордюр представлял собой шаблонное изображение птиц, один Бог знает, каких.

И это было место, где она жила. Я взглянула на нее с любопытством. Она натягивала длинные тонкие чулки и, не найдя подвязки, сказала: «Черт!». В душе я была уверена, что ничего прекрасного никогда не случится в этой комнате, ибо к этой женщине я испытывала лишь презрение, немного терпимости и совсем немного жалости.

Тусклый серый свет, нависший надо всем в комнате, казалось, только подчеркивал дешевый лик одежды, убожество ее жизни так, что и сама она тоже выглядела безрадостной, серой и уставшей. И я сидела на этой кровати и думала: «О, эта Старость! Я позабыла страсть, я оставлена позади прекрасного золотого шествия Юности. Теперь я познаю жизнь театральной гардеробной».

Где-то поужинав, мы поехали в оперу. Было уже совсем поздно, когда мы вышли из театра на переполненную народом ночную улицу — поздно и холодно. Она подобрала свои длинные юбки, и мы молча отправились к гостинице Тисл по белой тропе, окаймленной великолепными золотыми линиями, затем вверх по лестнице в тени цвета аметиста.

УШЛА ли Юность?.. УШЛА ли Юность?

Направляясь по коридору к своей комнате, она сказала, что рада ночи. Я спросила ее, почему; я сама была ей рада. Это была наша тайна. Я вошла вместе с ней в ее комнату, чтобы помочь ей расстегнуть крючки на корсаже. Она зажгла свечу на эмалевом копсоле, и свет наполнил комнату тьмою. Как сонный ребенок, она выскользнула из своего платья, а затем, неожиданно повернувшись ко мне, обвела мою шею руками. Птицы запели на искривленном карнизе. Розы на изодранных обоях покрылись бутонами и расцвели. Зеленая лоза на занавесках сплелась в странные венки и гирлянды, опоясав нас объятием своих листьев, касаясь нас тысячью льнущих завитков.

И Юность не ушла.

— 1901 —

Моник Виттиг

Les guérillères

ЗОЛОТЫЕ ПРОСТОРЫ ПУСТОТЫ

ПУСТЫНИ ЗЕЛЕНИ ПРЕД ВЗГЛЯДОМ

О НИХ СНЫ О НИХ СЛОВА

ЗАСТЫВШИЕ В СКОРОСТИ птицы

ОРУЖИЕ ЗАХЛАМИВШЕЕ СОЛНЦЕ

ПОЮЩИЕ ИЗДАЛИ ГОЛОСА

УСОПШИЕ ЖЕНЩИНЫ УСОПШИЕ ЖЕНЩИНЫ

ЗАГОВОРЫ РЕВОЛЮЦИИ ЖАЖДА СРАЖЕНИЯ

ПЫЛАЮЩИЙ ЖАР СМЕРТЬ И СЧАСТЬЕ

ПОЛНОГРУДЫХ ТЕЛ

ФЕНИКСЫ ФЕНИКСЫ

СВОБОДНЫЕ НЕСВЯЗАННЫЕ

Я ВИЖУ ВАШЕ ЗОЛОТО

Я СЛЫШУ ШУМ ВАШИХ ГОРДЫХ КРЫЛЬЕВ

ПТИЦЫ ПЛЫВУЩИЕ СИРЕНЫ

ПОЛУПРОЗРАЧНЫЙ ВЗМАХ КРЫЛА

ЗЕЛЕНОЕ СОЛНЦЕ ЗЕЛЕНОЕ СОЛНЦЕ

ФИАЛКИ БЕСКРАЙНИХ ЛУГОВ

КРИКИ СМЕХ ДВИЖЕНИЯ

ЖЕНЩИНЫ ПРОВОЗГЛАШАЮТ В ЛИКОВАНИИ

ЧТО ЛЮБОЕ ДЕЙСТВИЕ ЕСТЬ ПОРАЖЕНИЕ

Когда идет дождь, они сидят в беседке и слышат, как вода стучит по черепицам и бежит вниз по уклонам крыши. Дождь накрывает беседку бахромой; вода падает вниз стремительными потоками, словно ручей, смывающий лежащие на его пути камни. Наконец одна из них говорит, что это напоминает ей звуки мочеиспускания и что она не может больше терпеть. Она садится на корточки. Несколько женщин окружают ее и провожают глазами убегающие ручейки мочи.

Они пугают друг друга, прячась за деревьями. Кто-то из них не выдерживает и предлагает передохнуть. Тогда они гоняются друг за другом в темноте и дразнят проигравшую. Или с закрытыми глазами обнюхивают друг друга, выбирая, чей запах сегодня лучший. Анис батель корица кубеб мята лакрица мускус инжир клевер мускат перец шафран шалфей ваниль — каждому запаху по очереди воздается почтение. Затем они играют в жмурки, отыскивая в темноте обладателя каждого запаха. Кто-то падает. Слышны крики и смех.

Иногда в плохую погоду они проливают горькие слезы и говорят, что когда светит солнце, крыши и стены домов имеют совершенно другой цвет. Вокруг дома, над полями, над водой стелится пелена тумана. Туман пробирается в дом сквозь закрытые ставни. Приезжает гость. Она не видит этого. Огромные ярких красок картины кроются за густым оранжевым паром. Она падает на пол и требует увеселений. Тогда они рассказывают ей, не упуская ни единой детали, историю одной женщины, которая утверждала, что ее вульва была для нее компасом и что только благодаря этому органу она могла ориентироваться между восходом и закатом.

Несколько женщин плывут, отдавая себя слабому течению, что медленно уносит их все дальше к последним всплескам солнечного света над гладью моря. Но когда свет вдруг бьет им в глаза, ослепленные, они пытаются отвернуться, говоря, что не могут вынести такого зловония. Немного позднее их охватывает рвота. Они стонут и усиленно работают руками, стараясь плыть насколько возможно быстрее. В какой-то момент они врезаются в дрейфующий разложившийся труп — иногда море выбрасывает на поверхность липкие бесформенные куски неопределенного цвета. Тогда женщины говорят, что кричали изо всех сил и пролили море слез, уповая, что морской ветер не был к ним благосклонен и не унес от них ужасный запах. Они поддерживают за руки и пах одну из них, что не выдержала и потеряла сознание. Рвотные останки собираются вокруг в бурые пятна.

Если кто-то спускается вниз по склону холма, ей не устоять. Сквозь щели забора она видит фиалки и грибы с розовыми шляпками. Трава здесь не высока. На лугах пасутся бесчисленные стада коров. Дома стоят с наглухо закрытыми ставнями с того дня, как пошли первые осенние дожди. В садах не резвятся дети. В клумбах нет цветов. Несколько игрушек валяются прямо на земле: покрашенный краской деревянный обруч белый мяч свинцовое ружье.

Они идут на рынок закупить еды. Они проходят мимо прилавков с фруктами овощами бутылками из синего красного зеленого стекла, мимо гор оранжевых апельсинов желтых ананасов мандаринов грецких орехов зеленых и розовых манго синих слив зеленых и розовых персиков оранжево-желтых абрикосов, мимо дынь арбузов авокадо зеленого миндаля, мимо огурцов баклажанов капусты спаржи белой маниоки красного перца и тыкв. На обнаженные руки торгующих этим великолепием молодых женщин садятся вьющиеся вокруг осы.

У охотниц темно-бордовые шляпы и собаки. Слыша выстрелы ружей, Доминик Эйрон говорит, что птица еще в небе, заяц еще в поле, кабан олень лисица еще на свободе. За всем невозможно уследить. Случись какому-нибудь зверю появиться на дороге в облаке пыли, женщины не отрывают от него глаз и кричат оставшимся в доме закрыть покрепче окна и убрать подальше ружья. Энн Демьен поет песню Сестра Энн видишь ли ты хоть что-нибудь я вижу лишь зеленую траву да дорогу в пыли.

Ближе к вечеру по дороге пройдет лошадь, запряженная в повозку. В повозке свекла или картофель или трава на корм скоту. Стук копыт о твердь дороги слышен задолго до того, как повозка поравняется с домом, и долго после. Лошадь знает дорогу, и повозкой никто не управляет.

ГОВОРЯТ ЗА ТО,

ЧТО ОНИ ГЛАЗ ЦИКЛОПА,

УЖЕ ОДНИ ИМЕНА ИХ,

ОЗЕА БАЛКИС САРА НИЦЕА

ИОЛА КОРА САБИНА ДАНИЭЛА

ГАЛСВИНТА ЭДНА ДЖОЗЕФА

Где-то живет сирена. Ее зеленое тело покрыто чешуей, но лицо — нет. На ее руках розовая кожа. Иногда она поет. Женщины говорят, что ее песня — одно долгое О. Потому она им так и нравится, как все, что напоминает О, ноль или круг, кольцо вульвы.